Заключение взаимопонимания между Западом, Украиной и Россией становится все ближе

После почти двух лет разрушительной войны в Украине растет вероятность ее временной заморозки и достижения какого-то хрупкого соглашения между Западом, Украиной и Россией, которое назовут миром. Для Польши такая новая ситуация станет большим вызовом по избежанию опасности ее новой нейтрализации в Европе и возвращения неблагоприятных условий, возникших в 2015 году для польской восточной политики, – пишет проф. Marek CICHOCKI

.Именно тогда, восемь лет назад, следует подчеркнуть, по благословению американцев был создан так называемый нормандский формат, в котором Франция, Германия, Россия и Украина должны были в Минске (с особой ролью Лукашенко как хозяина переговоров) проработать решения для украинско-российских отношений, аннексии Крыма и нового статуса Донбасса. Важным правилом этой структуры было отсутствие места для Польши, а шире для всей Центральной Европы. Идея заключалась в повторении логики, типичной для традиционного концерта сил.

А только годом ранее, в начале 2014-го, в охваченном Евромайданом Киеве ситуация была совсем другой. Тогда переговоры между лидерами оппозиции и Виктором Януковичем проходили при посредничестве министров иностранных дел Польши, Франции и Германии – Радослава Сикорского, Лорана Фабиуса и Франка-Вальтера Штайнмайера. Это было приемлемо, поскольку получалось, что переговоры касаются двух украинских сторон. Однако после аннексии Крыма противоположной стороной открыто стала Россия, и Россия никогда не согласится, чтобы Польша была частью формата, в котором Запад согласовывал бы с Россией правила политики безопасности. Такая ситуация расширила бы полномочия Польши, а значит и всего региона, а значит, разрушила бы логику концерта сверхдержав. А о том, насколько отличны истинные намерения Кремля в отношении Польши и всей Центрально-Восточной Европы в этом отношении, Россия дала понять Западу в ультиматуме Сергея Лаврова в декабре 2021 года, в котором требовала возобновления ситуации безопасности в Европе с начала 1990-х годов.

На практике только две страны могли заставить окончательно изменить баланс сил в нашей части Европы. Одна – США, вторая – Франция. Такой измененный баланс сил должен был предусматривать защиту прозападной эволюции Украины в границах, сложившихся в результате войны, стратегическую роль Польши в регионе и отказ от претензий России рассматривать эту часть Европы как свою сферу влияния. Однако нет никаких признаков того, что это может произойти. Нам скорее грозит возвращение к ситуации в 2015 году.

Все больше кажется, что решение Джо Байдена поддержать Украину не имело целью изменить баланс сил в Восточной Европе, как это уже пытались сделать американцы в 1918 году. Цель была более посредственной: во-первых, привлечь и ослабить военный потенциал России; во-вторых, дисциплинировать европейских союзников Америки, прежде всего Германию. Учитывая предстоящие президентские выборы в 2024 году, которые Джо Байден может проиграть, Вашингтон, очевидно, считает, что достиг обеих стратегических целей в краткосрочной перспективе перед лицом российского вторжения в Украину, поэтому ему следует скорее стремиться прекратить военные действия. Конечно, для этих расчетов важное значение имеют и вспышка конфликта на Ближнем Востоке, и нападение ХАМАС на Израиль, и перспектива новой серьезной войны, и весь контекст внутренней политики США. Дело в том, что войну на Ближнем Востоке можно считать не только стратегически более важным вопросом для Америки, но и идеологически более эмоциональным. С точки зрения продолжающихся культурных войн для республиканцев защита Израиля или нападение на Иран являются вопросами, непосредственно вписывающимися в их борьбу против американских левых и прогрессивных кругов cancel culture, борющихся со структуральным расизмом и западным постколониализмом, которые как один встали на защиту палестинцев, вызвав целую спираль левого антисемитизма. Война в Украине уже не вызывает подобных эмоций ни в американской политике, ни в американском обществе.

Франция является второй страной, которая теоретически должна быть заинтересована в более продолжительном изменении баланса сил в Центральной и Восточной Европе, прежде всего через концепцию европейского стратегического суверенитета, так последовательно пропагандируемую годами. Однако проблема заключается в том, что Париж рассматривает эту идею больше как политический пиар в Европе, чем серьезное предложение по политике безопасности. Если бы было иначе, не нужно было бы объяснять французским политикам, почему европейский стратегический суверенитет без признания военного и геополитического потенциала Польши просто не имеет смысла.

.Наконец, мы должны также спросить себя, действительно ли нынешние украинские политические элиты убеждены, что перманентное изменение баланса сил в нашем регионе Европы должно означать совсем другое, чем ранее, позиционирование польского потенциала в польско-украинских отношениях. Я думаю, что ответ был бы отрицательным. Киев все еще больше мыслит старыми категориями постсоветского мира, чем модусом построения новой позиции региона Центральной и Восточной Европы. Так что, возможно, нам следует просто изменить все наши соображения и предположить, что единственные люди, заинтересованные в изменении правил игры, установленных в 2015 году, — это мы сами. Что именно для этого, а не только для собственного удобства или самоудовлетворения, мы умножаем потенциал собственной страны и собственной экономики. Этот потенциал является необходимым условием для дальнейших попыток достижения нашей фундаментальной исторической цели, которая заключается в построении нового баланса сил в нашей части Европы, окончательно нарушая логику концерта сил.

Marek Cichocki