Путина подбодрило то, что с коммунизмом не рассчитались

«То, что коммунизм не дождался правильной оценки и прошлое осталось недооцененным, привело к тому, что были пренебрежены предупреждения, говорящие о подготовке Путина к войне», – пишет Лукаш КАМИНЬСКИ

.Наутро 24 февраля 2022 г. украинский Институт национальной памяти разослал своим партнерам письмо, сообщающее о российской агрессии и начале борьбы. Он содержал и такую формулировку: «Мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что сегодняшняя война между Российской Федерацией и Украиной стала возможной в большой степени потому, что тяжкие преступления советского коммунистического тоталитарного режима не были надлежащим образом осуждены международным сообществом. Особенно отчетливо это прослеживается в словах и действиях президента Российской Федерации.»

Конечно, невозможно показать это безо всякого сомнения, но многие аргументы подсказывают именно такой способ идентификации корней войны. Прежде всего, иначе выглядела бы Россия.

К сожалению, инициированный Борисом Ельциным после августовского путча в 1991 г. процесс декоммунизации быстро упал. Коммунистическая партия, хоть и потеряла имущество, но быстро возродилась. Вопреки надеждам Владимира Буковского, раздобытые им в тайных архивах документы, подтверждающие советские преступления, не стали основанием для «второго Нюрнберга».

Такие расчеты с прошлым позволили бы опереть российское общество на по-настоящему демократические ценности. Осуждение лжи, диктатуры и преступлений означало бы продвижение правды, демократии и справедливости, позволило бы строить российское общество. Это заметила, пожалуйста, и сегодняшняя администрация. Десять лет тому назад Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (да, есть таков!) при тогдашнем президенте Дмитрии Медведеве подготовил документ, в котором признается, что подведение счетов с прошлым является условием модернизации России. «Исторический опыт показывает, что модернизация может быть успешной только в том случае, когда и национальная элита, и все общество едины в общем гражданском чувстве ответственности перед историей. А это чувство, чувство ответственного хозяина страны, в свою очередь немыслимо возродить, скрывая – не столько от внешнего мира, сколько от самих себя – правду о том, что наш народ сделал сам с собой в XX веке. Сокрытие правды о прошлом лишает нас возможности национального самоуважения, без которого мы никогда не создадим предпосылки для истинного патриотизма; а, значит, и разговоры о модернизации останутся благими намерениями.» Подготовленную программу должен был воплотить в жизнь не кто другой, как премьер-министр Владимир Путин.

В декоммунизированной России КГБ как организацию пришлось бы упразднить, а не лишь переименовать. Шансы, что во главе государства встал бы полковник компрометированного формирования, были бы невелики.

Дело, однако, не только в самой России. Независимо от более (реже) или менее (обычно) успешных попыток подвести счета в отдельных государствах, не хватало генерального подхода к опыту коммунизма. Не был проведен – мы не провели – никакой новый Нюрнберг, ни в юридическом, ни даже в символическом плане. Не были использованы существующие инструменты международного права, в первую очередь, принципы универсальной юрисдикции – каждое государство может судить преступления против человечества или преступление геноцида.

Когда четверть столетия назад впервые вышла в свет «Черная книга коммунизма», многие интеллектуальные круги отвергли содержащиеся в ней заключения. Европейскому парламенту понадобилось десятилетия, чтобы к очередным годовщинам в резолюциях, осуждающих тоталитарные системы, рядом со словом «сталинизм» появилось и слово «коммунизм». В Доме европейской истории все еще в разделе, посвященном тоталитаризму, присутствует только первое из них. Опубликованный незадолго до смерти Буковского его (совместное с проф. Ренато Кристином) обращение о проведении суда над коммунизмом подписали всего лишь несколько десятков западных интеллектуалов и единичные политики.

Всеобщее признание коммунистических преступлений и осуждение системы было бы не только актом справедливости перед жертвами. Может быть, это проявление наивности, но я считаю, что в случае приравнивания нацизма и коммунизма Запад поосторожнее обходился бы с бывшим кагэбэшником во главе России. Однако прежде всего не был бы проигнорирован то факт, что источником понимания его менталитета и природы созданного им режима являются корни, уходящие в советское и кагэбистское. А между тем открытие архивов в Центральной и Восточной Европе (в том числе особо ценных украинских) стало толчком лишь для исследований историков и сенсаций в СМИ. Этот процесс не был расценен как шанс для того, чтобы получить знания, позволяющие понять режим Путина и противостоять его агрессивным требованиям.

То, что коммунизм не дождался правильной оценки и что прошлое осталось недооцененным, привело к тому, что были пренебрежены предупреждения. Главным были гонения, которым подверглись независимые историки России, фактическая реабилитация Сталина и, наконец, многолетняя компания исторической дезинформации. Эта последняя была адресована в основном против Украины, но также и Польши и стран Балтии, а в последнее время еще и Чехии вместе со странами Запада. Пренебрежен был тот факт, что в продвижение ложного исторического нарратива уже три года был лично вовлечен Путин, публикуя статьи и выступая публично. В лучшем случае к этим выступлениям относились как к доказательству безвредной фиксации на прошлом, а не к предвещанию агрессии. Только сам диктатор своим безумным обращением от 21 февраля заставил всех осознать, что история имеет значение.

Мы должны, однако, помнить, что это не только вопрос путинской России. Осуждение коммунизма поставило бы на повестку дня также отношения с Китайской Народной Республикой, в которой преступления Мао и его преемников приняли невообразимые размеры. Более половины всех жертв коммунизма – китайцы. И это не только прошлое – продолжаются уничтожение идентичности Тибета и геноцид уйгуров, продолжаются гонения религиозных групп и немногочисленных диссидентов. И почему-то это никому не мешало, поскольку весь мир участвовал в олимпийских играх в Пекине. Произойдет ли, после того как глаза открылись на вопрос России, подобный процесс по отношению к Китаю? Готовы ли мы не только к росту цен на нефть и газ, но также и к отказу от дешевой китайской продукции? Или может быть, дешевый смартфон для нас дороже свободы, правды и справедливости?

.Я разделяю убеждение украинских друзей в том, что это неподведение счетов с коммунизмом является одной из причин сегодняшней войны.  Свое письмо они закончили словами: «Эту работу необходимо еще проделать после победы цивилизованного мира над агрессором!» Это парадокс, но мне трудно разделять оптимизм, наполняющий эти слова, которые писались в бомбардируемом Киеве.

Лукаш Каминьски