Не только Ульмы

С 2009 года в Институте национальной памяти проводятся интенсивные архивные исследования в рамках проекта Реестр фактов репрессий против граждан Польши за помощь евреям на оккупированных польских землях.

.Преступление против семьи Виктории и Юзефа Ульмов с Марковой и евреев, скрывавшихся на их ферме, совершенное в марте 1944 года, стало символом немецких репрессий против поляков, которые помогали еврейскому населению во время Второй мировой войны. Они и их дети заплатили наивысшую цену за свое решение. Немцы провели еще много подобных казней в генерал-губернаторстве. Истории пострадавших за помощь описаны в рамках проекта «Реестр фактов репрессий против граждан Польши за помощь евреям на оккупированных польских землях». На сегодняшний день источниками подтверждено почти 560 фактов применения немцами разных видов репрессий относительно более 1150 человек.

Немецкие планы по отношению к польским территориям, оккупированным в сентябре 1939 г., предусматривали особое отношение Генерал-губернаторства (GG). Оно должно было стать колонией немецкого государства и резервуаром дешевой рабочей силы. Террор и устрашение заставляли подчиняться установленной власти. С первых недель войны оккупанты начали уничтожать польскую интеллигенцию и руководство («Акция АБ» и «Intelligenzaktion»). Лишение интеллектуальных элит естественно должно было привести к разгосударствлению поляков.

После создания Генерал-губернаторства немцы начали вводить антиеврейские правила. Последующие правовые акты регулировали практически все сферы жизни евреев. У них было изъято имущество, предприятия и мастерские, они были лишены гражданских прав, возможности отправлять религиозные обряды и права на образование. В декабре 1939 года для евреев был введен приказ носить повязки со звездой Давида, что клеймило их и отличало от остального общества. Со временем для них были созданы лагеря и гетто, в которых они были изолированы. Развивая пропагандистскую кампанию, основанную на укорененных стереотипах, немцы хотели углубить антагонизмы между поляками и евреями, а также получить общественное признание этих действий.

С весны 1942 года германская политика в отношении еврейского населения в Генерал-губернаторстве вступила в следующую фазу. Оккупанты начали массовые депортации в лагеря смерти. Эти мероприятия, проводимые под кодовым названием «Операция Рейнхардта», были направлены на уничтожение всех евреев, все еще проживавших в Генерал-губернаторстве.

В последующих городках отдельных районов немцы быстро и качественно провели т.н. ликвидационные деяния. Евреи прибегали к разным взглядам и стратегиям выживания. Некоторые из них, согласно регламенту, явились на сборный пункт и были оттуда вывезены. Небольшой процент жителей гетто, сбежавших из депортации, как шанс выжить выбрали искать убежища по так называемой арийской стороне. Одни проводили разведку раньше, другие убегали в последний момент, спасаясь от депортации. Третьи выпрыгивали из двигавшихся поездов и, если эта попытка удавалась, пытались защититься в незнакомой местности.

Контакт с ищущими спасения от Холокоста требовало от нееврейского населения определенного отношения. Некоторые, как правило, осознавая последствия, к которым это может привести, решали помочь случайно или надолго. Другие по разным причинам не принимали никаких мер; некоторые, не реагируя, отрицали проблему, отводили глаза от искавших помощи, относились к ним безразлично. Некоторые сочувствовали еврейскому населению, но не принимали меры, чтобы помочь им. Остальные были рады или довольны тем, что евреев выселяют из городов и городков. Третьи передали власти беглецов и помогавших им людей. Одни делали это по своим соображениям, других поощряли «вознаграждения», которые предлагали немцы, например деньги или сахар. Были также те, кто при разных обстоятельствах совершал убийства тех, кто скрывался на их собственных фермах или далеко от них, например, в лесах, надеясь получить ценности/материальные блага или из-за страха перед последствиями за предыдущую помощь им. Калейдоскоп человеческих установок и поведения очень широк и зависит от многих факторов, индивидуальных особенностей и обстоятельств. Однажды принятое отношение не всегда сохранялось. Анализ исторических материалов позволяет проследить разнообразные мотивы и основы происходящих событий. Это часто исследования человеческой природы и поведения в пограничных ситуациях, бросающих вызов шаблонам и обобщениям. В исследованиях чаще всего анализируются и обсуждаются два взгляда – на противоположных полюсах – активная помощь и активное сотрудничество в охоте на евреев, их шантаже или убийстве.

Одной из тем, связанных с польско-еврейскими отношениями во время Второй мировой войны, которая много лет не была широко исследована историками, есть последствия помощи евреям. Наивысшим наказанием, которое применяли немцы для людей, пойманных в помощи евреям, была смертная казнь. Для исследователей, знакомых с вопросами Холокоста, очевидно, что территория, где немцы ввели это наказание, была территорией Генерал-губернаторства. В соответствии с нормативно-правовым актом, использованным в этом контексте, т. н. третьим постановлением об ограничении пребывания в Генерал-губернаторстве от 15 октября 1941 г., там применялась смертная казнь за предоставление убежища евреям. Скорее всего, именно в этой местности ее выполняли чаще всего. Смертная казнь за помощь евреям вводилась также в Райхскомиссариате Украина и Райхскомиссариате Ост, а также в Сербии. Немцы также применяли другие формы репрессий, включая: уголовные, гражданские и административные санкции; лишение свободы; избиения; психическое насилие, а также лишение, повреждение или уничтожение имущества.

До сих пор исследователи имели дело преимущественно с одной категорией жертв таких действий, то есть людьми, убитыми за помощь евреям. Впервые этот вопрос описал Шимон Датнер, сотрудник Еврейского исторического института, переживший Холокост. В своем труде «Лес праведников» он включил 343 имена поляков, убитых за помощь евреям. Это исследование было проведено в 1960-х гг. XX столетия. Двадцать лет спустя сотрудник Главной комиссии по расследованию нацистских преступлений в Польше прокурор Вацлав Белявский значительно расширил этот список. В 1981 Белявский опубликовал первые результаты своих находок. Во втором издании книги в 1987 году он записал 872 имена и 1400 не упомянутых поименно. С тех пор мы знаем гораздо больше об истории таких людей и о различных формах репрессий. С 2009 года в Институте национальной памяти проводятся интенсивные архивные исследования в рамках проекта „Реестр фактов репрессий против граждан Польши за помощь евреям на оккупированных польских землях” (сокращенно „Индекс”). Целью данной работы является определение имен польских граждан разных национальностей, на которых не распространялось Нюрнбергское законодательство, проживавшие на территории оккупированной Польши и подвергшиеся различным формам репрессий за помощь евреям во время Второй мировой войны.

Исследования, проведенные на сегодняшний день, показывают, что трудно найти правило в экзекуции распоряжения. В одних случаях смертная казнь применялась ко всей семье, в других – только взрослых, в третьих – одного из родителей; часто налагались другие наказания, например, отправление в исправительно-трудовые или концлагеря, арест, избиение или конфискация имущества. Заметки о репрессированных, как опубликованные до сих пор, так и подготовленные и ожидающие публикации свидетельствуют о том, что чаще применялся другой приговор, чем смертная казнь на месте.

Информация, собранная в рамках программы, также показывает судьбу скрывавших евреев. Однако часто трудно определить их полные личные данные, поэтому они остаются известными только по имени или фамилии, а многие из них полностью анонимны. Документация также раскрывает широкий спектр отношения местных общин к евреям, искавшим убежище. Многие из описанных случаев репрессий являются следствием информирования/доноса со стороны других лиц (поляков или представителей других этнических групп), только в отдельных случаях известны по имени или по мотивации. Случалось также, что на оказывающих помощь указывал тот, кому помогали, поддавшийся манипуляции обещанием сохраненной жизни в обмен на информацию.

Один из самых больших расстрелов польских семей, помогавших евреям в Генерал-губернаторстве, был совершен немцами в конце января 1943 года в городах Вежбица и Волица тогдашнего Меховского повета. Тогда было убито 15 поляков и не менее 5 евреев. Хотя они до сих пор известны только по фамилиям. Следует показать более широкий контекст этих событий. В 1941 году немцы начали создавать гетто в Мехове, приказав переселить туда евреев из соседних городов. Еврейская семья Вандерсманов и другие евреи не покинули деревню и решили переждать это время. Некоторые из них нашли убежище в семье Яна и Владиславы Гондеков. Остальные слонялись по территории, рассчитывая на поддержку других людей. До осени они сидели в близлежащих лесах, а с зимы постоянно находились в тайниках на фермах семей Кухарских, Ксенжеков и Новаков. Из страха перед доносами немцам они старались хранить все в полной тайне от соседей и других посторонних.

Обстоятельства обнаружения помощи неизвестны. Скорее всего, один из скрывавшихся в семье Кухарских евреев покинул своё укрытие в январе 1943 года. Но попал на розыск и был арестован. В доме Кухарских воцарилась паника. Они опасались последствий. Другие помощники тоже боялись.

В пятницу 29 января 1943 г., через неделю после этого события, когда атмосфера постепенно успокаивалась, в деревни Вежбица и Вольница прибыла карательная экспедиция в составе работников немецкой полиции и т.н. синих полицейских с участка в Мехуве. С ними также был Павел Вандерсман, один из евреев, скрывавшихся у Кухарских в Вежбице и был задержан. Он знал, где скрываются другие члены семьи. Жандармы пообещали ему, что если он покажет все тайники, они сохранят жизнь ему и другим скрывающимся.

Репрессии начались с хозяйства Гондеков. Расстреляли супругов и присутствующую там мать Владиславы Бальбину Белявскую. В Вежбице карательная экспедиция прибыла в дом семьи Ксенжеков и на месте расстреляла родителей, двух сыновей-подростков и пленных евреев. Следующими были убиты Новак и его пятилетняя дочь. Следующим местом было здание семьи Кухарских. Там под одной крышей жили супруги Изидор и Анна Кухарские, пятеро детей и мать Анны Юлианна Островская. Жандармы вывели всех во двор. Их расстреляли на месте. Не помиловали даже детей. Бронислав (сын) и Изидор Кухарски пережили расстрел. Обоих подстрелили, но раны были не смертельны, чего не заметили жандармы. Информация о событиях в тот день быстро распространилась по территории, усугубляя страх среди местных общин.

Другую показательную казнь, также в районе Мехува, немцы провели 15 марта 1943 г. в Седлисках близ Мехова. Тогда были убиты Винцентий и Луция Баранек, а также сыновья Генрик и Тадеуш. Погибли также скрывавшиеся на их ферме евреи семьи Готтфридов. Расстрел на глазах у жителей города имел цель запугать местную общину. Винцентий Баранек начал скрывать евреев по просьбе Бронислава Фаленцкого, воина Армии Крайовой и работника суда в Мехуве. И скорее всего из-за него дело было раскрыто.

В тот день около 5 часов утра в хозяйство Баранеков прибыло подразделение Зондердинста (немецкой вспомогательной полиции). В акции были вынуждены поучаствовать и мужчины из села во главе с сельским головой. Им приказали обыскать здания и имущество Баранека. В ходе расследования оказалось, что между домом Баранека и хлевом был тайник, где находились евреи. Найденных там мужчин немцы убили.

Винцентий Баранек и его жена Луция были застрелены в сарае на своей ферме. Там же были убиты их сыновья (10 и 12 лет). Ребята шли к месту расстрела, держась за руки. При этом собравшиеся зрелища крестьяне не могли сдержать слез. По словам свидетелей, им приказали встать на колени и выстрелили в затылок.

Тела евреев немцы приказали закопать у сарая. Они разрешили похоронить семью Баранеков на приходском кладбище Мехова, но запретили организовать похороны.

Репрессии имели место и на оккупированных польских территориях, инкорпорированных в Рейх. В августе 1943 года немцы ликвидировали гетто в Бендзини и Сосновце, депортировав большинство евреев в КЛ Аушвиц. Эту акцию пережили скрывавшиеся в заранее подготовленных бункерах. Одним из тех, кто помогал евреям выбраться из гетто, был Роман Колодзей, житель Михалковице. Он привел их к специально подготовленным тайникам в городах Верхней Силезии. За это он поплатился жизнью – 2 января 1944 во время одной из таких акций был расстрелян.

Самый большой тайник для бендзинских евреев находился в семейном доме Кобыльцев в Михалковицах. Со временем на кухне под полом сделали бункер. Скрытый вход был под кроватью. Помещение было вентилируемое, оборудованное электрическим освещением, спальными койками и сигнализацией, благодаря которой скрывавшиеся знали, что кто-то проникает в дом. С осени 1943 г. по январь 1944 г. в квартире семьи Кобыльцев нашли временное убежище примерно 70 евреев, среди которых Фела Кац, Шмуэль Рон и Чайка Клингер связаны с еврейским движением сопротивления. Каролина Кобылец, мать Мечислава, вспоминала много лет спустя: «Сколько я страдала, сколько страха пережила. Этот бункер просуществовал два года. […] Надо было избегать чужого глаза. […]. Со временем я привыкла жить в этом постоянном страхе».

Мечислав Кобылец также взялся за посредничество в передаче скрывавшихся с ними людей в Словакию. По фальшивым документам он снимал комнаты у горцев и привозил туда евреев, живших в бункере. К январю 1944 г. произошло примерно 15 переходов. Последняя акция была проведена 10 января 1944 г. Во время пересадки из Живца в Елешню всех задержало гестапо, вероятно, по доносу. Проводников арестовали и через несколько дней освободили, а Мечислава Кобыльца перевезли в КЛ Аушвиц, оттуда в КЛ Гросс-Розен, где он был освобожден 5 мая 1945 г.

.Судьба семьи Ульмов, с которой начинается эта статья, уникальна по многим причинам. Одним из элементов, отличающим их историю, есть сохраненная источниковая документация. Юзеф Ульма увлекался фотографией, поэтому в семейном архиве есть многочисленные фотографии его, его жены и детей. Они также были узнаваемы как местные активисты. Имея дело с их судьбой во время оккупации, мы можем проанализировать их воспоминания, увидеть конкретные лица и, так сказать, наблюдать, какой была их повседневная жизнь. В случае историй большинства репрессированных нет такого разнообразия источниковых материалов, в том числе иконографических. Поэтому тем ценнее все попытки воспроизвести и представить их судьбу, вспомнить имена этих людей. Проверенные и подтвержденные источниками истории людей и целых семей, репрессированных различными способами помощи евреям, можно найти в публикации «Репрессии за помощь евреям на оккупированных польских землях во время Второй мировой войны», изданной на польском и английском языках. В скором времени выйдет второй том этого издания. Институт национальной памяти, чтобы напомнить об этих «молчаливых героях», только что завершил первый этап популяризационной серии фильмов «Не только Ульмы». Результатом работы являются доступные онлайн киноэтюды об избранных людях.

Martyna Grądzka – Rejak